  |
Название: Телефон недоверия Автор: fandom Homestuck 2012Бета: fandom Homestuck 2012Размер: миди, 9941 слово Персонажи: Джон, Вриска, Гамзи, Таврос, Терези, Каркат, Эридан, Канайя, Соллукс, Эквиус, Арадия, Непета, ФефериКатегория: джен Жанр: хоррор, преканон, deathfic, POV Рейтинг: NC-21 (расчленёнка в изобилии) Краткое содержание: Джон Эгберт совершенно неожиданно обнаруживает странную вещь. Это телефон с нацарапанным на боковой панели пин-кодом и всего лишь одной попыткой для ввода. Джон идёт на поводу у собственного любопытства и вскоре становится свидетелем страшных тайн, которые хранит этот загадочный аппарат. Не всегда интерес остаётся безнаказанным… Примечание: продолжение в комментариях Для голосования: #. fandom Homestuck 2012 - миди "Телефон недоверия" 
Меня зовут Джон Эгберт.
Я никогда не верил в подобную чушь и никогда не подумал бы, что докачусь до жизни такой, но сегодня я расскажу вам о своей странной находке. История о ней полна мистики, запутана и неоднозначна. Она наверняка понравится моим друзьям, но пока я не буду ничего им рассказывать. Вы спросите почему? Я вам отвечу: потому что эта история ещё не закончена!
Недавно я нашёл телефон. Ну как нашёл, скорее телефон нашёл меня, потому что лежал за окном в моей комнате. Не знаю, каким надо быть неудачником, чтобы потерять телефон на втором этаже частного дома, но владельцу это удалось. Однако папа учил меня быть честным. Я собирался вернуть находку законному владельцу, преодолевая всё, что встанет на моём пути.
Первое препятствие появилось сразу же: телефон был выключен и требовал пин-код. Это осложнило мои далеко идущие планы, потому что ввести код я мог всего лишь один раз. Я собирался отчаяться, но удача улыбнулась мне вовремя. На боковой панели кнопочного телефона были выцарапаны цифры, которые идеально подходили по количеству. Я быстро ввёл пин-код, чтобы не успеть испугаться и передумать.
Телефон охотно поглотил комбинацию и сразу показал мне окно с пропущенным вызовом от некой Арадии Мегидо. При этом он пропустил окно приветствия и прочие стандартные почести. Видимо, звонок был действительно важным. Должно быть, это с номера подруги звонила хозяйка или хозяин. Я сразу же сделал ответный вызов, и, признаюсь, услышанное шокировало меня надолго.
Изначально на том конце стоял такой жуткий треск, что я быстро убрал телефон подальше от уха, но вскоре помехи сменились чьими-то голосами. Прислушиваясь вновь, я различил по голосам девушку и юношу. Они смеялись и кричали друг другу бессмысленные глупости, как это принято среди парочек, а изначальный треск, который я принял за помехи, оказался звуками фейерверков.
Я пробовал заговорить, но так и не смог докричаться, пока в телефоне и в моей голове синхронно не раздался ужасающий грохот. Залпы и шипение искр слышались совсем рядом и оглушали, но полное оцепенение сковало мою руку, заставляя слушать леденящий кровь женский крик, переходящий в чудовищный хрип. «Арадия!», – протяжно кричал юноша, по-видимому, борясь одновременно с истерикой и отвращением, пока связь не оборвалась, и не стало тихо.
Когда я всё же уговорил себя убрать руку от лица, то на заставке экрана высветились тёмно-красные цифры.
Желание перезванивать отпало сразу же. Я решил отвлечься и полазить по телефону. Как ни странно, больше он не пускал меня никуда. Пришлось довольствоваться неисчезающей экранной заставкой и успокаивать нервы как-нибудь иначе. Я не сразу додумался, что это может быть очередной код, и дошло до меня только часа в три ночи. Терять было нечего, а любопытство не давало уснуть, хотя страх всё же затаился где-то внутри меня. Это всё было так загадочно и интересно!
На этот раз телефон открыл мне смс-сообщения. Не хотелось лезть в чью-то личную жизнь, однако меня привлёк стиль написания, очень странный и корявый. Лично я никогда бы не стал так извращаться, особенно печатая с телефона. Невольно я вчитывался в переписку неких Тавроса и Вриски, которая являлась изначально обычной ссорой, но с каждой новой смской от последней становилась всё более зловещей.
Они ссорились по непонятным причинам, и отчего-то порой мне казалось, что причина их ссор никогда не являлась существенной. Они ссорились исключительно ради процесса, в котором Вриска упражнялась в злословии, а Таврос то просил у неё прощения, то срывался на грубые оскорбления.
Закончилось всё длинным сообщением от девушки, содержащим угрозы и до извращения подробное описание убийства парня его же рапирой. Похоже, он был фехтовальщиком. Вриска обещала продырявить лёгкие своего парня и посмотреть, как он захлёбывается кровью. Иногда я прекращал чтение, останавливая рвотные позывы, и чувствовал, что под одеялом меня прошибает холодный пот. Эта дама не шутила, и Таврос это понял, потому что следом за своим резким ответом прислал ещё много-много извинений и отчаянных просьб пощадить. В последней смс от Вриски были только цифры.
Я уже знал, что делать с новым кодом. Но бурная фантазия очень живо нарисовала мне смерть бедняги Тавроса. Эта Вриска, должно быть, была настоящим чудовищем, и я никогда не захотел бы встречаться с такой девушкой. А этот телефон явно не был обычным, но я уже вступил в игру, которую он вёл со мной.
Когда после следующего пин-кода мне открылось множество заметок, я попробовал схитрить и отыскать цифры сразу же. Однако цифр внутри было так много, будто печатающий очень сильно промахивался по телефонным кнопкам набора текста. С первого раза я не смог разобрать ни слова, но позже смекнул определённый шифр. Автор подписывала заметки именем Терези, и невольно я прочитал её историю от начала и до конца.
Никогда мне не доводилось видеть настолько изощрённую ненависть в сочетании с обыденными вещами. Терези засыпала и просыпалась с мыслями о кончине того, кто её ослепил. Кое-кто сорвал с её глаз повязку после операции, которая обещала улучшение её слабому зрению. И этим кое-кем была знакомая мне Вриска. Следуя логике этого телефона, я уже ожидал прочитать о жестоком конце для убийцы Тавроса, но его не последовало.
В конце я нашёл только множество коротких и сбивчивых предложений, настолько испещренных цифрами, что я долго не мог понять, что там написано. Если честно, лучше бы я и не понимал. Тогда я устал разглядывать шифр и отвлёкся на другие дела, но потом мельком глянул заметки заново. Чёртовы цифры будто бы сами собой сложились в слова, и тогда я узнал, что в этот раз телефон решил рассказать мне о кончине самой Терези. Совсем одна она гуляла по парку и провалилась в яму, заваленную снегом. С дрожью в сердце я читал о том, как она безрезультатно звала на помощь. Она писала, что часто мимо проходили люди, но её голос очень быстро сел и пропал, так что она могла только раскрывать рот. А потом снова пошёл снег и засыпал её окончательно.
Я ожидал чьей-то очередной погибели, но не думал, что всё будет так прозаично и легко. Иногда люди уходят именно так, по воле случая. Мне стало так жаль Терези, что я, к своему стыду, даже прослезился, но потом неожиданно похолодел. Это не была интересная книга, это был мистический телефон, доверять которому я не мог. И мне нужен был код. В конце его не оказалось, но, так как развернуться мне было негде, я быстро сообразил, где искать. Некоторые из заметок были удалены, но номера оставшихся являлись очередным ключом к новой кулстори.
Интересно, для чего этот загадочный предмет попал в мои руки? Может быть, он хочет мне что-то сказать? Когда я вводил новый код, меня посещали воистину философские мысли. Но когда я зашёл в видео, которые мне открылись, то обнаружил самого, что ни на есть, прозаичного журналюгу и его самодельные репортажи. Он называл себя Каркатом и был ну очень экспрессивен в выражениях. Грубо говоря, орал он благим матом к месту и не к месту. Конечно, хорошо, что он и его громкие комментарии оставались за кадром, но иногда мне было даже интересно глянуть на этого настырного поборника свободы.
Вскоре я потерял счёт воспроизводимым видео, когда всё-таки увлёкся делом Карката и даже как-то проникся пониманием. Парень был очень громким и не боялся лезть в самую гущу событий. В одном из репортажей он превзошёл сам себя и влез в какую-то перестрелку, где внаглую практически ползал под ногами у боевиков. Выходило неплохо, но всё же что-то пошло не так. Слишком сильно Каркат крутился во все стороны, стараясь заснять как можно больше.
Он споткнулся совсем неожиданно. Следующие события произошло слишком быстро: выстрелы, визг тормозов, машина, несущаяся прямо на камеру, и звуки удара, битого стекла, хлопанье дверьми и крики. На секунду экран погас, но видео продолжилось.
Тёмная растрёпанная шевелюра появилась в кадре. Я догадался, что это был владелец камеры, и в этот же момент он медленно повернулся лицом к экрану. Через его лоб проходила огромная трещина, из которой сочилась кровь, а глаза оставались безумно и безжизненно раскрыты. Разбитая камера лежала на земле, но всё же можно было разобрать окровавленные номера машины с нужными мне цифрами.
Как я вводил цифры, я не помню. Меня пугала неизвестность, но любопытство подсказывало, что надо продолжать. Но на этот раз в телефоне я не нашёл ничего, что могло бы рассказать о новой своей жертве. Вряд ли телефон был причиной всех этих убийств, но отчего-то мне удобней было думать именно так. Я обыскал всё, пока не догадался заглянуть в голосовую почту.
В этой самой почте какой-то укуренный голос обещал мне (то есть, не мне, но как бы слушателю) довольно крутую расправу. Это наверняка был очень крутой бро, который строил из себя ещё более крутого, но его истерический смех порядком напрягал. Поначалу он оставлял обычные угрозы в стиле «пацанчика с раёна» и называл меня Непетой. То есть, не меня, но я мог догадываться, что эта самая Непета задолжала ему партию какой-то травки. Не новость, в принципе, и постоянно повторявшиеся угрозы в стиле «парэжю» очень скоро начали надоедать.
Меня так и подмывало прекратить выслушивать россказни этого наркомана, но где-то должен был быть код! Я терпеливо ждал, пока неугомонный маньячина наконец успокоится, и вот он начал очередную серию подробных описаний предполагаемой смерти бедняги Непеты. В его фантазиях он был звездой (извиняюсь, нервное), то есть он брал длинный нож и выходил на охоту. Он воображал себя зверем и твердил что-то о бушующей крови, и я в эти приевшиеся беседы не вслушивался. До определённого времени. Я весь обратился в слух, когда в динамике раздался тоненький девичий писк.
И, о боже, сложно передать масштабы моего ужаса, когда эта зверюга сквозь бесконечные мольбы несчастной Непеты (а это была она, если верить юмору моего телефончика) продолжала надиктовывать, как водит лезвием по чужим щекам и шее. Девичьи всхлипы раздавались слишком натурально, как будто она стояла прямо передо мной. Тогда я и не видел особо, что происходило вокруг, так что невольно представлял себе испуганную заложницу.
Я так долго слушал её отчасти детские всхлипывания, что только через несколько минут понял, что автор угроз молчит. Непета перестала умолять о пощаде и просто тихо плакала в трубку. Как и всегда, меня сцепило по рукам и ногам в ужасающем ожидании. Стало тихо. «Восемь», – твёрдо сказала она и закричала от боли. Я услышал этот жуткий звук стали, которая разрывает живое тело, и невольно согнулся пополам, почти ощутив её в себе. В голове вместе с кровью застучала одна-единственная мысль: «Она называет новый код!»
Она назвала вторую цифру и снова взвыла от боли, получив второй удар. Мне хотелось орать в трубку, чтобы она прекратила, но она назвала третье число и выпустила обречённый стон, вновь оказавшись под лезвием. Завершающую цифру я услышал чудом сквозь хрип и бульканье крови в девичьем горле.
Очнулся я в ванной над завтраком, который вывернул из себя. Клянусь, я хотел забыть этот грёбаный код, но голос Непеты звучит в моей голове до сих пор. Я отчётливо помню каждую цифру, но пока не готов забить новую комбинацию в телефон. То, что творится с этой штуковиной – полнейшее сумасшествие. Может быть через несколько дней я найду в себе смелость продолжить эти… исследования.
Меня зовут Джон Эгберт и это пиздец какой-то! Сегодня я ввёл новый код и в очередной раз обделался. Скажу сразу, что там не было аудио- и видео-феерии, что меня очень обрадовало – да чего уж там, я до потолка прыгал от радости! Там были смсочки в повальном количестве, но сохранились почему-то только исходящие. А теперь подключите всю свою фантазию и попробуйте пережить то, что я вам опишу с пылу с жару.
Моего нового знакомого звали Эридан. Этот впечатлительный юноша писал всем подряд, и среди его переписки я увидел много знакомых лиц. Сложно поверить, но вся эта банда, похоже, действительно знакома друг с другом. У меня закрались сомнения, что мобильник – это жестокая шутка группы профессиональных актёров, а меня снимает тысяча скрытых камер. Если это так, то я уж постараюсь отсудить у них все заработанные деньги на пару лет вперёд, чтобы оплатить моральный ущерб!
Как я уже говорил, Эридан – типичный эмарь, но отчасти повёрнутый. Среди его бурной переписки со всеми сразу о нём только любимом многие диалоги заканчивались скандалами и обидами. Я никогда не имел ничего против таких пацанов, разве что только пацанами их не считал. Ну… наверное, он был очень впечатлительным. Вы спросите, почему «был»? Догадайтесь…
Телефон приучил меня читать всё, и при этом читать внимательно. Спустя несколько часов, я был в курсе всех его попыток найти друзей, замутить с девушкой и даже склеить парня. От отчаяния, я надеюсь. Ничего у него в итоге не вышло, и Эридан подвёл логическую черту и решил покончить жизнь самоубийством. Я не удивился, ведь эмари практически все заканчивают именно так. Но я уже привык к сюрпризам телефонных кулстори и внимательно ждал, что же произойдёт дальше.
Огромная смс с прощальным посланием была адресована некой Канайе. В ней Эридан не столько занимался разделом имущества, сколько в последний раз рассказывал обо всех своих бедах, особенно красочно и поэтично. В тот момент даже мне стало жаль его, ведь это были последние слова человека, который, по сути, был не так уж и плох. Папка говорит, что мы все не без греха, однако слишком трудно заменить пустоту, что остаётся после нашего ухода. Это он о бабушке, скорее всего…
В конце должен был быть новый код, но его там не оказалось. Эридана должен был благополучно переехать поезд, и эта жуткая история обязана была закончится. Я надеялся на это всей душой, но активная стрелочка показывала, что можно пролистывать сообщения и дальше. И как же я охренел, когда увидел, что Эридан продолжил писать. Сначала я подумал, что он последовал пути большинства эмарей и передумал, но в следующий миг все мои внутренности куда-то исчезли, оставив жуткое ощущение во всём теле.
Поезд проехал, поезд переехал Эридана пополам. Но Эридан всё ещё был жив. Грёбаный Эридан был жив и писал грёбаные смс.
В последний момент он действительно передумал и начал отползать с рельсов, но визжащий паровоз промчался слишком быстро, отчего вместо трёх кусков Эридана получилось два. Он писал, что всё ещё чувствует свои ноги, и в то же время описывал нижнюю часть своего туловища, лежащую неподалёку. Если честно, я не понимал, нахера так делать, но и он, видимо, не понимал тоже. Он писал об этом, как об обеденной прогулке, и сухо констатировал факты, и это было так на него не похоже.
Кровь стекает вниз по покатому склону, куда сползли его остатки, и сочится за шиворот, правая нога в паре метров слегка подрагивает, и Эридану кажется, что это он всё ещё может ею шевелить. Он умирает достаточно долго, чтобы увидеть первых мух над своим телом, и с ужасом представляет, в каком виде его отыщут и отыщут ли вообще. Он успевает подумать о том, сколько всего не успел сделать, и, порой, забывается, пытаясь подняться на руках.
Впереди он видит только кровавые рельсы и кровавый след на траве вместо ног, а обрубленный позвоночник издаёт ужасающий хруст. Куски раздробленных костей блестят на солнце, а громкий звук, с которым колёса распилили его несчастное тело, всё ещё звучит в ушах. Склизкая масса внутренностей вываливается из ещё живой половины, отчего Эридан машинально пытается затолкать кишечник обратно. Его кровь пахнет так отчётливо, что начисто отбирает свежий воздух. Эридан лежит на земле и плачет. Ему страшно, но с каждым разом руки слушаются с большим трудом, а открыть глаза становится всё тяжелее. Он засыпает, продолжая бороться, и последнее слово в последней смске обрывается цифрами.
Код вывел меня из оцепенения, и я заплакал.
Я не буду скрывать этого, потому что я плакал от ужаса. Ужасно осознание того, что ты – мешок с мясом, кровью и костями, который так легко вспороть. Слёзы были защитной реакцией, способом снять напряжение. Именно в этот момент, я чувствую, начинается моя медленная ненависть к этому чёртовому телефону. Мне хочется выкинуть его в окно, но я знаю, что через некоторое время всего лишь просто введу очередной набор цифр.
Сегодня я хочу поговорить о защитниках живой природы. Только о них я и могу думать, потому что после увиденного я способен только на «Гринписа на вас нет!» и «Э-К-З-И-С-Т-Е-Н-Ц-И-А-Л-И-З-М» – цитируя Роуз. Я не знаю, что за зверь этот «экзистенциализм», но мракобесие на экране мобильника напомнило мне фильмы, которые смотрит моя умная подруженька. Если бы у меня был кабель от этого чудовищного чуда техники, я бы скинул всё на комп и обязательно ей показал.
Всё началось очень мирно. Однако, собравшись с мыслями и взяв остатки нервов в кулак, я ждал очередной злой шуточки. Мне открылся какой-то урок химии в картинках. Там была целая куча папок с фотками, и названия выглядели упоротей некуда. «Малышка», «Снежок», «Мурзилка» и т.д. Я нихера не понял и полез внутрь, но понимания мне это не прибавило. Внутри были фотосессии различных милых зверушек по одинаковой схеме.
Сначала появлялась баночка с наклейкой, на которой кривым почерком была выведена формула. Иногда я пугался, принимая эту надпись за код, но я же стал грёбаным параноиком, так что это и вовсе неудивительно. На второй фотке неизменным являлось некое рабочее место со штативчиками, колбами и банкой с тарантулами. Мерзкие членистоногие, слава богу, ни разу за всю фотосессию не вылезли наружу, зато всякий раз беленькие красноглазые крыски (мышки?) и кролики ели зерно, бегали, крутились и падали.
Я тупил долго, но потом погуглил пару формул с этикеток и сообразил, что бедняжек травили. «Хотя, это же была некая лаборатория», – допёр мой воспалённый мозг. – «Значит, на зверьках испытывали яд. Но зачем?» Об этом догадаться было несложно, и, когда последней я увидел папку «Канайя», я уже знал, как она умрёт.
Фотосет начинался невинно, как и всегда, и эта невинность уже не внушала доверия. Наконец-то изменилась окружающая обстановка: вместо цветных пробирок и колбочек на облезлом, скорее всего, кухонном столе я увидел роскошно уставленную гостиную, диван и кофейный столик перед ним. На столе не было и следа лабораторного оборудования; вместо этого там были расставлены всевозможные лакомства и чайный сервиз. Я могу поклясться, что такой же сервиз стоит у нас в шкафу! Надеюсь, мне это только кажется.
Я продолжал листать фото, пока в кадре не возникла прекрасная девушка. Она была высокой, но оттого почему-то не казалась крупной. Такая утончённая и изящная барышня. Я понадеялся, что это всё-таки не Канайя, потому что уже представлял, как буду смотреть на смерть этого хрупкого существа. Смерть перестала пугать меня. Больше я переживал за персонажей, которые становились её жертвами.
Тем не менее, девушка уверенно села за столик, даже не подозревая о том, что было налито в её чашку. На мгновение мне тоже захотелось поверить, что это просто чай. Например, «Майский» или «Беседа». Но, когда она схватилась за горло, мои сомнения были окончательно развеяны. Начиналось представление, которое я обязан был досмотреть до конца.
Не знаю, с чего тут можно начать. Продолжая хвататься за шею, она всё бледнела, откидывалась на спинку дивана, будто бы пытаясь отбиться от удушья. Я смог разглядеть её большие глаза, полные ужаса и слёз. На её лице отчётливо читалось выражение немого крика. У меня аж ком к горлу подкатил! Но на этом снимки не заканчивались.
Вот она безвольно падает на пол между столом и диваном. Вот цепляется за столик и скребёт по нему ногтями в попытке подняться. Вслед за её рукой тянется скатерть, ядовитая смесь в чашке растекается по белой ткани синим пятном. Дальше рука немощно тянется к телефону, который предусмотрительно лежит на самом краю стола. Внезапно я узнал телефон, который держу в руках, и тут меня по-настоящему пробрало... А вдруг и для Канайи этот телефон оказался такой же странной находкой?
Пока я размышлял, Канайя всё же поднялась на ноги. Неизменно бледная, она, похоже, могла дышать. Но радоваться было рано, потому что на следующей фотографии боль пронзила её живот. Она согнулась пополам и в ярости сбросила со стола остатки былой роскоши. Домашнее печенье и конфеты в ярких фантиках разлетелись во все стороны, а крем с торта некрасиво заляпал белую скатерть. Нетрудно догадаться, что Канайя не обратила на это никакого внимания. Вместо этого она продолжала метаться вокруг стола и сшибать предметы мебели. Однако вскоре она пропала из виду.
Я листал фотки чьей-то разгромленной гостиной, не ожидая увидеть ничего, кроме цифр. Файлов оставалось много, так что листал я без особого энтузиазма и даже не задумываясь. Я интуитивно чувствовал, что Канайя лежала где-то на полу и корчилась от боли. Меня просто не покидало тревожное чувство присутствия. В какой-то момент обезображенное девичье лицо с фотографии посмотрело на меня безумными глазами, и я выронил телефон.
Огромным усилием воли я заставил себя снова взглянуть на экран. Слава Богу, мне не показалось, а может и зря я так обрадовался... Я был уверен, что телефон листает фото сам, потому что мне уже абсолютно не хотелось знать, что было дальше. Ужасная рожа в экране лишь отдалённо напоминала ту красавицу с первых снимков. У этой Канайи глаза практически вылезли из орбит, а рот перекосился. По подбородку лилась тёмно-синяя жидкость, такая же вытекала из носа и глаз. Цвет отравы, казалось, смешался с её собственной кровью и теперь вырывался наружу. Бедная девушка снова не удержалась на ногах и смахнула камеру следом за собой. Она заметила, что за ней следили, но теперь ей явно было не до этого.
Канайя извивалась на дорогом ковре и разрывала тонкий шёлковый свитер длинными аккуратными ноготками. Когда в камеру попала её молодая грудь, я смутился. Это было бы очень красиво и волнительно, если бы папа не запрещал мне смотреть подобное. В прочем, я не сильно долго отвлекался на это, потому что Канайя принялась царапать свой плоский живот. Её рот напряжённо раскрывался, а глаза жмурились, пока в моих ушах из ниоткуда возник истерический крик. Это было настолько больно, что она не прекращала кричать ни на секунду, а через несколько кадров на её гладкой коже обозначились кровавые следы, сделанные с безумной силой.
Потом она перевернулась и встала на колени и локти. Это было очень красивое, даже завораживающее зрелище. На секунду я даже понял, что снова любуюсь округлыми девичьими прелестями, по которым обильно стекали струйки крови. Канайя всё ещё продолжала биться из стороны в сторону, даже несколько раз ударялась головой о пол. Я не видел её лица, но локти уже посбивались, и кожа на них свисала кусочками, а из ушей текла такого же цвета жидкость, как и изо рта. Я точно видел несколько маленьких клочков волос, которые она вырвала из некогда чудесно уложенной причёски.
Однако вскоре девушку начало тошнить. С каждым разом из неё выливалось всё больше различной массы. Лужа под её руками из тёмно-синей становилась красной и оранжевой, и вскоре я просто не смог поверить своим глазам. Изо рта изящной девушки полезли внутренние органы. Я видел длинные полоски кишечника и большой мягкий желудочный мешок, который каким-то образом сумел пролезть через такое тонкое горлышко. Всё это вылезало обрывками, будто бы расплавленное и порезанное чем-то изнутри. Я чувствовал, как подташнивает и меня, но не в силах был оторваться: страх сковал меня, как и всегда.
Под конец Канайю вывернуло так, что я с ужасом посмотрел на её талию, что стянулась до невероятных размеров. С последними потоками изо рта плотные маленькие струйки брызнули из носа, отчего девушка окончательно лишилась воздуха. Она выгибалась и била кулаками по полу, пока от напряжения кровь не хлынула из её глазниц. Два белых глазных яблока остались лежать рядом с громадной лужей, в которую плюхнулось полуголое и обессиленное тело новой жертвы. Я вглядывался в безжизненные пустые глазницы и открытый скошенный рот. Это был самый жуткий конец, который я мог представить.
Ещё несколько снимков Канайя лежала спокойно. Но потом её рука зашевелилась. Зашевелилась так, будто бы вся оставшаяся жизнь сконцентрировалась в этой конечности. Я не знаю, как так могло произойти, но она будто бы царапала экран телефона изнутри. Отчего-то я даже знал, что она напишет мне новый код, но девушка только бессвязно поводила пальцами по стеклу и обмякла. В тот момент я подумал: «Такого не может быть!». К моему ужасу, меня волновал только код. Ни смерть, которую я видел своими глазами. Код. И код открылся мне. Вглядевшись в последнее фото, я увидел цифры там, где их не должно было быть – среди беспорядочной кровавой мазни.
Сложно описать то, что я увидел, но я знаю, что чёртов сон вылезет из моей головы к утру. Потому я именно сейчас, пока ещё не проснулся окончательно, отыскал очки и начал печатать в ворде. Образы и картинки совсем перепутались в голове, но пока что я имею представление об общей картине и расскажу обо всём.
Цифры из крови, которые показались мне бредом, телефон схавал безо всяких проблем. В нём была переписка, где сохранялись только входящие. Обычное дело… сколько раз за весь этот текст я повторил слово «обычные»? Вся эта хренотня давно перестала быть чем-то обычным! Мне страшно сейчас, и тогда я тоже боялся, что очередная мозговыносящая хрень обеспечит мне бессонницу!
Но в этот раз всё вышло слишком обычно! Нет, я не говорю, что там не было угроз или ещё чего-нибудь криминального. Там были смс от какого-то Гамзи, и если раньше они и могли меня напугать, то не в этот раз. Не после всего, что было! Не после Канайи…
Гамзи обращался к некоему Эквиусу с просьбами дать денег. Логично, что Эквиус благополучно помер, ведь не мог тот, кому (якобы) принадлежал этот телефон, быть живым, я уже выучил эти правила. Просто в один прекрасный момент Гамзи не получил то, чего желал, и пришёл за своим «должником». И конечно же в списке не отправленных была тьма тьмущая сообщений от бедняги Эквиуса, у которого деньги закончились буквально везде. Очень глупая смерть и не менее упоротый мотив для убийства, но этот Гамзи явно был психом. И наркоманом, явно. Папа говорит держаться от них подальше.
Я удивился совсем другому: кода не было. Нигде. Сначала я испугался и собрался было перелистывать все многочисленные сообщения заново, но передумал. Я обрадовался, ведь я посчитал, что всё закончилось. Тупой конец тупой шутки, в которой школой полковника Сассакра и не пахнет. А потом я погулял часика два и прибежал домой перелистывать всё заново. Я пытался вскрыть это послание всеми возможными способами, пока не успокоился. Это конец, который должен был последовать ещё в самом начале.
Выкинуть бы этот телефон к чёрту.
В кои-то веки я заснул нормально, и теперь я не знаю, смогу ли заснуть ещё когда-нибудь.
В моём сне постоянно кричали люди, ровный стройный крик тысяч и тысяч мужчин. Я будто бы оказался на параде во время исполнения какого-то зловещего марша. Все как один они повторяли одну и ту же фразу. «Дисциплина. Повиновение. Дисциплина. Повиновение». Мне казалось, что эти слова выстукивались в моей голове ещё до того, как я заснул. До того, как я сознательно помню себя. Я слышу их до сих пор. Они не умолкали ни на секунду где-то внутри меня.
Голова болела от постоянного шума, и я не знал, куда деваться в темноте. Казалось, я будто бы падаю вниз, или лечу вверх, или тьма просто не хочет выпускать меня из своего плотного кокона. Маленькие колючие лапки впивались в мои руки и ноги, выкручивали и сжимали. Я чувствовал холод и неразборчивый шёпот сразу в оба уха, намного ближе, чем дисциплину и повиновение. Дисциплина. Повиновение. Я хотел вырваться, но не мог даже вздохнуть. Уже целую вечность я смотрел на юношу, подвешенного за руки прямо передо мной.
Это был какой-то спортзал. Очень странный спортзал, как будто он был построен в пещере или… подвале. Юноша шептал что-то, что я не мог расслышать за гулом в собственной голове. Он был напуган, но что-то в этом страхе смущало меня. Чего конкретно он боялся? Или… кого?
«Эквиус. Моё имя Эквиус».
Я не соображал, откуда я помню это имя, во сне меня колбасило не хуже этого подвешенного за руки качка. Да, он был такой здоровенный, что я удивился, как его смогли так скрутить. Он вроде бы и дрожал, но всё же оставался спокоен. По крайней мере, его лицо оставалось таким же каменным, а глаза закрывали тёмные очки. Дэйв бы одобрил… К чему я вспомнил о Дэйве?
Иногда мне казалось, что я могу видеть страх этого парня своими глазами. Это были такие тягучие сгустки чёрного тумана, что вырывались из Эквиуса и окутывали его тело, и всякий раз, как я замечал их едва ли не 25-м кадром, моя голова взрывалась от того же хора мужских голосов. Изображение перед глазами комкалось и рябило, как испорченная киноплёнка, но я вскоре смог увидеть того, из-за которого чужой страх на миг заволок абсолютно всё в пределах видимости.
Гамзи оказался длинным, похожим на скелет, со страшными огромными руками и белым лицом, на котором зияли чёрные дыры и застыла бешеная ухмылка. Я понимаю теперь, с чего бы Эквиус его так пугался, ведь от одной только встречи с подобным ужасом я наложил бы в штаны и не постеснялся об этом рассказать потомкам в третьем колене.
Гамзи взялся из ниоткуда, но с его появлением как будто бы началось основное действие. Вокруг меня медленно, словно чёртова карусель, завертелись яркие краски. Я не обращал внимания, равно как перестал слушать даже слегка поутихнувший марш о дисциплине и повиновении, тем более, что основные персонажи оставались в поле моего зрения.
Луч одинокого софита упал на ходячий скелет, его губы растянулись в ухмылке, после чего в его руках возникла огромная гиря. Этот длинный и тощий монстр держал её с небывалой лёгкостью и даже слегка поигрывал, перебрасывая с одной ладони на другую. Вскоре он начал жонглировать, и я клянусь, что услышал далёкие волны смеха, как в цирке, куда папа обожает водить меня до сих пор, хотя я не маленький.
Окончив выступление, Гамзи откланялся, после чего ВНЕЗАПНО прицепил гирю к нижним конечностям подвешенного Эквиуса! Громогласный хруст оглушил меня, а руки привязанного парня искривились под ужасным углом. Этот вес был для него слишком тяжёлым, и до сих пор неподвижное его лицо исказилось гримасой боли, но я не услышал ни стона за восторженным рёвом зрителей, который стал намного громче с момента последнего своего появления.
– Леди и джентльмены! – скелет развёл руки и обернулся в сторону софитов. Тысячи лучей ослепили меня, окутав тощую фигуру белым светом, причиняющим боль. Я не мог видеть, но всё ещё слышал его голос: хриплый, скрежещущий, доводящий до мурашек.
– Добро пожаловать! Это место – ваш лучший выбор, ведь именно сегодня свершится наш… карнавал.
Маска, разрисованная всеми цветами радуги, выплыла перед лицом. Сам того не подозревая, я заворожено смотрел на неё, пока не сообразил, что жуткое чудище, руководящее парадом, уже бог весть сколько времени разглядывает моё лицо и дико улыбается. Я и правда захотел помолиться лишний раз. Чудище хохотало, и зал вторил ему, пока не послышался противный скрип и одинокий стук.
Открыв глаза, я проводил взглядом волосатый мячик, что скатился к моим ногам. Всё бы ничего, но среди мотка длинных прядей я увидел рот с перебитыми зубами. Я поднимал голову и видел кровавый след, тянущийся за мячом, разбитые очки, скелета с большой цирковой кеглей и безголовое тело. Зал зашёлся хохотом, вместе с ним загибался руководитель карнавала, как вдруг я увидел за его спиной зрителей. Тысячи разнообразных масок кривлялись тут и там. Они все как один противно дрожали и покачивались, создавая иллюзию бурлящего моря. И они все как одна были уродливыми.
– Думаете я правда мог так поступить? Сбить этому здоровяку головёшку одним ударом? Я?! – страшилище потрясало тоненькими ручками, демонстрируя несуществующие бицепсы под взрывы смеха.
– Это чёртов трюк, недоумки!
Он нащупал что-то в воздухе и дёрнул, с грохотом обрушив на себя деревянную планку откуда-то с потолка. Я успел заметить окровавленную леску в страшной длиннопалой руке, пока зрители загибались и хватались за животы руками с белых перчатках.
– Смешной я? Погодите, вы не видели главного! Сейчас начнутся самые настоящие, самые-самые всамделишные – он перешёл на торжественный крик, – ЧУДЕСА, ДАМЫ И ГОСПОДА!
В этот же миг безголовое тело дёрнулось. Испуганный вдох и массовое затишье. Цепи звенели, мышцы на крепких руках вздувались от напряжения. Тело стремилось вырваться из оков, но тщетно.
– Бедняга! Братишка, помочь тебе? – размахнувшись кеглей, скелет со всей силы нанёс удар по чужому животу. Из остатков шеи выплеснулась кровь.
Под восторги из зала руководитель карнавала продолжал колотить обездвиженное тело, которое металось и исторгало новые потоки крови. Вскоре оно было избито до синевы, а невероятные фонтаны красной жидкости залили пол и тощую фигуру, которая никак не унималась. Под конец самые жестокие удары вызвали взметнувшийся в воздух поток конфетти. Разноцветные клочки бумаги вылетали из шеи, как минуту назад кровь, после них заструился серпантин, пока, наконец, не полетели конфеты в разноцветных обёртках.
– Угощайтесь! Угощайтесь! Главное блюдо ещё впереди!
Гамзи бросил своё оружие и схватил откатившуюся голову. Я вспомнил это имя только тогда. Гамзи Макара, тот сумасшедший нарик, который угрожал Эквиусу, это точно был он. Страшный скелет в коже и жутком гриме. Этот самый скелет уже посыпал голову на противне сахарной пудрой и заливал содержимым бутылки виноградного Faygo. И откуда я только узнал логотип? Наверное, это самая запоминающаяся деталь в моём сне, бесспорно!
Самодельное блюдо уже въезжало в огромную печь, где пламя вздымалось гигантским столбом. Гамзи прыгал вокруг и демонстрировал странный танец, казавшийся залу смешным. Зрители ликовали, я слышал восторженный писк детей, радужные краски прыгали тут и там. Громогласный хохот скелета с вечной ухмылкой выбил меня из равновесия окончательно. Я пробовал закричать, куда-то убежать, отбиться от спутавшей меня тьмы, просто чтобы больше не участвовать в этом безумстве. И тут передо мной возникла запеченная голова.
Кожа на щеках расплавилась и сморщилась, тут и там синели пятна от «соуса». Рот с выбитыми зубами был широко раскрыт, а часть волос основательно выгорела. Неожиданно голова зашевелилась и съехала вбок вдоль блюда. Я увидел открывшиеся веки, под которыми давно полопались глаза, а рот неохотно растянулся в знакомой улыбке. Единственное, что я услышал, это протяжное «хонк», сказанное хриплым басом. Тут я понял, что противень держит безголовое тело конферансье, и стало темно.
Не помню точно, сколько я пробыл в темноте. Было слишком тихо и как-то даже спокойно. Я плавал в пустоте и прислушивался. Играла музыка, поначалу еле слышно, но вскоре уже с различимыми звуками шкатулки. Я слышал подобное слишком давно, когда нашёл на чердаке бабушкин сундук. Там была шкатулка с влюблённой парочкой, кружащейся под красивый вальс. Казалось, что именно этот вальс я слышал во сне.
Потихоньку я поплыл в сторону музыки. Она становилась громче, но я не мог отыскать источник в кромешной темноте. Монотонный вальс не прекращался и начинал порядком надоедать, как вдруг прямо перед моим лицом зажёгся свет. Если бы я мог кричать, я бы завопил от ужаса, но произошло именно то, что я ненавижу во снах: я не мог издать ни звука. А страшная длинноволосая девушка смотрела на меня.
Её кудри с трудом могли скрыть покрытое ожогами лицо. Она была как чёртов Фредди Крюгер, только девушка, и она подняла свою руку, указывая в пустоту! Я обернулся туда, куда она показала, и увидел парня с ирокезом, пробитого шпагой насквозь. Вот этот попытался что-то сказать, но я услышал только бульканье крови в его горле, которая тут же полилась по подбородку. Парень тоже показывал куда-то, и свет снова зажёгся за моей спиной.
Там была маленькая и тоненькая девушка, согнувшаяся в три погибели и дрожащая с ног до головы. Её попросту колотило от холода, и вся она будто бы покрылась инеем и посинела. В порыве жалости и желания пригреть я схватил её за руку и получил болезненный крик. Её лицо растрескалось, как старая штукатурка, и почернело, но она всё равно кричала, а потом вырвала руку и ткнула пальцем ещё куда-то… прежде, чем её рука рассыпалась на части.
Там меня встретил низкорослый парень с расколотой головой. Две половинки едва держались где-то в районе переносицы, и вот-вот мне казалось, что его череп просто упадёт вниз. Он смотрел на меня мутными запавшими глазами, а потом, ну разумеется, заставил повернуться ещё раз.
Истекающая кровью девица уцепилась за меня, чтобы не упасть. Она еле держалась на ногах, и я чувствовал, что силы вот-вот покинут её насовсем. Бедняга боролась из последних сил, но три зияющих дыры в её животе продолжали кровоточить. Каждая секунда могла быть последней, но девушка приподняла дрожащую руку и махнула в сторону. Её ослабевшее тельце легко выскользнуло из моих рук.
Следующий парень показался мне вполне здоровым. Он застыл в надменной позе, скрестив руки на груди, и окидывал меня небрежным взглядом. Мне никогда не нравились такие товарищи, так что я даже собрался поторопить его. Прочитав мои мысли, тот указал окольцованным пальцем куда-то вперёд. В этот же миг он завалился куда-то назад. Я увидел, что верхняя часть его тела падает на пол, открывая взору человеческое тело в разрезе со всем кишечником, органами, выломанными костями и прочим. Я не просто отвернулся, я просто таки крутанулся волчком.
Знакомая мне Канайя. Я узнал её и едва не заплакал, узнав то самое измученное лицо, что было на фото. Из одежды на ней осталась только юбка в пол, а живот так сильно ввалился и обтягивал позвоночник, что талия казалась осиной в самом жутком смысле этого слова. Девушка подняла руки, в которых сжимала собственные внутренности. Взгляд её потемневших глаз, в прочем, был направлен совсем не на меня.
Я проследовал дальше и встретился с Эквиусом. Теперь его оплавившаяся голова с битыми зубами и очками придерживалась на шее переломанными под неестественным углом руками. Всё спортивное тело посинело и побурело от кровоподтёков и синяков, а ноги то и дело разъезжались, как будто крепились к тазу на честном слове. Одна из рук сняла голову с плеч. Другая указала в сторону.
Наконец я увидел источник звука.
Самая прекрасная на свете пара кружилась внутри гигантской шкатулки. Они улыбались друг другу и смеялись. Парень вёл и кружил девушку, периодически приподнимая над землёй. Длинные волосы его возлюбленной струились по ветру. Казалось, они не могли оторваться друг от друга, и никогда этого не сделают.
Восемь мертвецов стояли вокруг меня и смотрели на танцующих. Восемь рук синхронно поднялись и указали вверх, где юноша как раз улучил момент поцеловать свою пару в танце. Число восемь я получил, когда сложил все цифры пин-кода, набранного мною же, пока я спал.
Кажется, я очень вовремя сделал перерыв. Всё очень просто: у меня шарики заехали за ролики. Сказать, что я боюсь этой несчастной машинки – ничего не сказать. Один взгляд на неё заставляет меня выдавливать килограммы кирпичей. Обычный телефон, что лежит на моём письменном столе, а я лишний раз боюсь к нему притронуться. Как бы странно ни звучало, но телефон пробирается в мою жизнь. Это совсем не шутки. Если первые разы я мог в любой момент его выключить, то теперь одним только аппаратом дело не ограничивается.
Иногда я думаю, а смог бы выключить? Все прошлые разы меня будто сковывало, я ничего не мог поделать с собственным телом, пока не досматривал до конца. Трудно это признавать, но телефон знает, что и когда мне показать. Он знает…
Пин-код я всё же записал и отложил до лучших времён. Мне необходим отдых.
…
ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ.
Меня зовут Джон Эгберт, и это пиздец какой-то. Стоило мне дописать верхние строки, как телефон завибрировал. Это был грёбаный звонок, этот грёбаный телефон ПОПОЛЗ КО МНЕ. Твою мать. Твою мать. Зачем я пишу свои мысли в Ворд?! Что тебе от меня нужно, чудовище?
Боги, он снова звонит и снова ползёт… Блядь, он выключен, какого хера он мигает экраном?! Там не высвечивается звонок, потому что он, блядь, выключен!
Я его, кажется, в перепуге уронил на пол. Ссыкатна. Чёрт возьми, он намекает, что отдых кончен. Пожелайте мне удачи, ребята…
| |
